23 мая показания по делу о смерти наркосбытчицы при задержании дала подсудимая Ирина Царёва. В момент исследуемых событий она находилась в должности оперуполномоченного ОБНОН УВД по г.Пскову.
Царёва рассказала, что 19 декабря 2016 года от своего начальника Федькова ей стало известно, что ее могут задействовать для личного досмотра женщины, причастной к незаконному обороту наркотиков. Поскольку информация о женщине была от Константина Вилкова, то он и должен был заехать за Царёвой.
Как сказала подсудимая, обычно ее привлекают уже после задержания, когда задержанные находятся в отделении. Но в этот раз Вилков решил заехать заранее, чтобы не тратить потом на это время, поскольку информация была конкретная.
Далее они поехали к ТД Гулливер, где встретились вместе с Коншиным и Федотовым, и сели в машину Вилкова. Поехали к дому 7 по ул. Рокоссовского. Как узнала Царёва со слов Вилкова женщина, причастная к незаконному обороту наркотиков может хранить наркотик во рту. Известно было также, что женщина цыганка, возможно по имени Неля.
Когда подъехали к дому №7 по ул. Рокоссовского, Вилков указал на женщину, идущую навстречу, пояснил, что это именно она. Коншин и Федотов побежали ее задерживать. Федотов крикнул: «Стоять полиция». Когда они подбежали, он предъявил удостоверение. Они схватил ее за руки, отчего она упала на землю. При этом женщина пыталась оказывать сопротивление, поэтому ей надели наручники.
Царёва и Вилков вышли из машины, но никакого участия в задержании не предпринимали. Задержание длилось пару минут. Когда происходящим заинтересовались прохожие, Царёва предъявила им свое удостоверение и сообщила, что задерживается лицо, причастное к незаконному обороту наркотиков.
Подсудимая сообщила, что работала в подразделении ОБНОН с марта по декабрь 2014 года. При этом никогда ранее в задержаниях участия не принимала.
Царёва сказала, что свидетель Блохин рассказал о том, что четко видел задержание, видел действия каждого сотрудника, кто как предъявлял удостоверения с расстояния более 30 метров. Однако он перепутал одежду, в которую была одета Царёва. Он пояснил, что она была одета в полицейскую форму, тогда как на самом деле она в тот момент была в красной куртке и джинсах. Это, по мнению, подсудимой, ставит под сомнение его слова, что задержание было жестким. Царёва предположила, что Блохин просто добавлял ярких красок.
После того, как женщину посадили в машину, поехали в УВД для проведения личного досмотра, составления протоколов.
Царёвой вменяется, что она в нарушение ч.14 ст. 14 закона о полиции не составила протокол о задержании. Подсудимая заявила, что не участвовала в задержании, поэтому и не должна была составлять протокол. Кроме того, документы сотрудники полиции в данном случае не могли составлять на месте, когда женщина лежит на земле в темном месте.
В машине Царёва спрашивала задержанную, как ее зовут, есть ли у нее наркотики, предлагала выдать. Та сказала, что ее зовут Оксана, что наркотиков у нее нет. Царёва говорила ей, что если она их проглотила, то нужно вызвать скорую помощь. Но та сказала, что ничего не глотала и скорую вызывать не нужно. Царёва считает, что таким образом задержанная ввела всех в заблуждение, пытаясь избежать уголовной ответственности за совершенное тяжкое преступление.
В обвинении указано, что Царёва должна принимать меры по устранению угрозы жизни и здоровья граждан, чего она в данном случае не сделала. Царева заявила, что вызвала бы скорую помощь, если бы задержанная сообщила, что проглотила наркотики. Подсудимая напомнила показания эксперта о том, что даже при отсутствия наручников Казимировская не смогла бы себе помочь. Также эксперт сказал, что любые действия сотрудников можно расценивать как элементарную или первую помощь. «Мы оказывали ей первую помощь с помощью нашатыря». Сначала нашатырь давала Царёва, затем передала его Федотову, поскольку сама сидела на переднем сидении, и ей не было видно, что происходит сзади.
Далее выяснилось, что нет ключей от наручников, и все решили, что нужно ехать к Коншину за ключами. В тот момент, когда они ехали в машине к дому Коншина, чтобы снять с Казимировской наручники, в машине звучали лишь общие фразы «надо что-то делать», «надо что-то решать». О том, что женщина умерла, никто не говорил. Когда приехали к Коншину, кто-то сказал ей выйти из машины, ей отдали телефоны. Она их забрала. Вилков пояснил, что дальше они сами разберутся. Как они снимали наручники, и что делали сотрудники далее, достоверно ей известно не было.
Что касается нарушения прав родственников на погребение, которое также вменяется Царёвой, подсудимая пояснила, что участия в решении о вывозе трупа она не принимала. Никаких действий, которые могли бы повлечь смерть Казимировской не предпринимала, что указано и в криминалистической экспертизе. А о факте проглатывания Казимировской наркотического средства и соответственно о совершении ею преступление достоверно стало известно Царёвой только после проведения соответствующей экспертизы. Царёва не могла и доложить о преступлении — хранении наркотиков — поскольку досмотра так и не было проведено, и наркотики не были обнаружены.
Царёва заявила, что вся работа оперативного подразделения основывается на информации из оперативных источников, поскольку данные преступления необходимо не раскрыть, а выявить.
Ирина Царёва: Много здесь было сказано в адрес организации «Город без наркотиков», что там много наркоманов. Но все слышали допрос засекреченного свидетеля, который четко дал понять, что кто как не сам наркоман может обладать информацией в сфере незаконного оборота наркотиков. Схему, кто кому продает, кто у кого покупает, можно выявить уже позже. Та же Казимировская не продала бы ему наркотики, поскольку он не вхож в круг тех людей, которым непосредственно она эти наркотики сбывала.
В обвинении указано, что решение о задержании было принято из ложных интересов службы, так как у сотрудников полиции не было достоверных сведений о наличии наркотиков у Казимировской. Царёва пояснила, что в интересы службы входит также пресечение и предупреждение преступлений, выявление преступлений. В данной ситуации была информация. И не было оснований источнику не доверять. Поэтому сотрудники приняли решение о задержании.
Относительно насилия над задержанной, о котором говорится в обвинении, Царёва пояснила, что сама не применяла физической силы к Казимировской. А сотрудники полиции вообще имеют право на применение физической силы и спецсредств. От наркомана можно ждать чего угодно. Женщина сопротивлялась — крутилась, пыталась вырваться, могла уничтожить улики. Наручники не снимались в машине, потому что это лицо могло в любой момент сделать что-либо во вред себе или сотрудникам.
Царёва сказала, что случившемся 19 декабря ею было доложено начальнику УВД по г.Пскову Сорокину 20 декабря в устной форме. А именно она сообщила, что ее коллеги задерживали женщину, причастную к незаконному обороту наркотиков. Что ее в дальнейшем высадили из машины, и действия сотрудников ей достоверно известны не были. Сорокин сказал написать рапорт. Сказал, что при необходимости разберется и сам доложит генералу.
Ирина Царёва: Не мои действия или бездействия, не действия других сотрудников или Вилкова повлекли наступление тяжких последствий, а именно желания Казимировской избежать уголовной ответственности. Привлекаюсь за то, что подержала чужие телефоны. Категорически не согласна с обвинением, вины не признаю.
Отвечая на вопросы прокурора, Царёва пояснила, что личный досмотр на месте было провести нельзя, потому что было темно, и для этого необходимо помещение и незаинтересованные лица. Кроме того, на практике именно в отделении составлялись документы и проводился досмотр.
Что касается момента, когда подсудимая взяла телефоны всех участников событий, она пояснила, что поняла, что они возможно совершат что-то противоправное, поскольку есть такое понятие как «билинг». Когда Царёва встретилась с коллегами и Вилковым, чтобы отдать им телефоны, то спрашивала, что с женщиной. Но ей не ответили.
На вопрос суда, почему Царёва не настояла, чтобы вызвали скорую помощь, она затруднилась ответить. Почему сразу не позвонила начальству, Царёва тоже не знает. Когда собралась с мыслями, тогда и сообщила.
